[erlenwein]

Название: Возвращение
Автор: Feliks the Great aka Erlenwein FM
Бета: Алели
Персонажи: Эрик/Чарльз
Жанр: эээ романс
Размер: 7700 знаков, 1267 слов
Рейтинг: PG-13, немного матом
Саммари: два года после фильма
Примечания: Чарльз ходит, Эрик хромает
Размещение: только с моего разрешения

Когда Чарльзу попадает в руки фотография Эрика, ему хочется выть.
Его лучший друг — бывший лучший друг — стоит на набережной Сены с Эммой Фрост под ручку. С тростью, в дорогом костюме, и без шлема — и Чарльз едва головой об стол не бьется, понимая, что он, хоть и искал Эрика через Церебро неприлично часто, все равно как-то упустил такой момент.
Эрик выглядит вполне довольным жизнью, и от этого тоже сводит что-то внутри.

Эта сука заменила Эрику его, думает Чарльз, швыряя вещи в чемодан. Вот же дрянь. Растерзать. Стоило добить ее еще там, в России.
Но если она так легко сменила его... может, Эрику просто все равно, что за телепат рядом? Но об этом Ксавье предпочитает не думать.

Он оставляет ребят на Хэнка, поручив ему следить за тем, чтобы Хавок и Банши питались не одними только чипсами, и спешно уезжает. Чарльз нагло пользуется методами Эрика: ищет любые зацепки, читает без стеснения чужие мысли, по крупицам собирая информацию.
На войне любые средства хороши. И в любви тоже.

Он узнает, что Эрик теперь сильно хромает. На пляже Мойра все-таки подстрелила его, и теперь Леншерру сложно ходить без трости. Но трость у него металлическая — облегчает себе задачу, как может. Эта сука Фрост хоть заботится о нем? Хотя даже если да, все равно Чарльз ее ненавидит.
В чьей-то памяти Ксавье видит, как Эрик и Эмма целуются, и он давит желание расколотить что-нибудь. Он не претендует на сердце Эрика, ни в коем случае, в памяти Леншерра он не видел склонности к своему полу и не хочет настаивать, но почему из женщин он выбрал именно ее? Почему не Рейвен хотя бы, ее бы Чарльз согласился терпеть со своим другом и его согласился бы терпеть рядом со своей сестрой.

Рейвен, к слову, оказывается идеальной зацепкой — и, проехав половину Европы вслед за Эриком, Чарльз находит прежде всего Рейвен и какое-то время наблюдает за Леншерром ее глазами. Чувствует ее злость и ревность, когда Эмма окружает Эрика своей лживой заботой, и слышит однажды, как Азазель называет ее — в исключительно приватной беседе — нацистской сукой. Очень правильно, Азазель, пятерка.
Он судорожно придумывает, как причесать их с Эриком убеждения так, чтобы можно было сотрудничать. Принципы, конечно, дело хорошее, но Чарльз не намерен терять Эрика из-за того, что ему не досталось такого же трудного детства. По ночам он собирает воедино все разрозненные кусочки чужого сознания и грызет подушку, чтобы не сорваться с места прямо сейчас и не прибежать к Эрику, когда тот с мученическим лицом идет по коридору, опираясь одновременно на стену и трость.

Эрик приежает в Дюссельдорф, запутанными путями, через Стамбул и Стокгольм, и тут Чарльз наконец находит его.
Они встречаются впервые за долгое время — оказывается, прошло два года. Чарльзу кажется, вечность. Чарльз поступает крайне нагло: он просто приходит, спросив у портье, в каком номере остановились вот эти господа. Эрик и Эмма всегда берут один номер на двоих.
Правда, сегодня в номере вся компания в полном сборе. Рейвен стоит больших усилий не сорваться навстречу брату, Ангел и Риптайд лишь слегка удивлены, Азазель готов к атаке, а Эмма... Чарльз злорадно ухмыляется, видя, как кривится сука Фрост. Иначе он ее уже не называет.
Эрик сидит в кресле, и на столике перед ним — шахматная доска с расставленными фигурами. Он не замечает Чарльза — или делает вид, что не замечает.

Ксавье садится напротив. Из памяти Рейвен он знает, что Эрик часто играет сам с собой — больше просто не с кем, тут никто толком не умеет играть в шахматы.
Эрик поднимает на него глаза. И жестом отсылает всех остальных из комнаты.

Первая партия проходит в тишине. Вторую Чарльз комментирует: Эрик пытается поставить ему совершенно детский мат, и Ксавье решительно возражает, не желая позориться, и плевать, что их здесь только двое.
Леншерр не смеется, хотя Чарльзу кажется, что шутка смешная. Загнав все-таки Чарльза в угол, Эрик берет трость и тяжело поднимается, явно собираясь взять графин с водой, но Ксавье опережает его.
- И ты туда же, - возмущенно замечает Эрик и в ответ на немой вопрос только вздыхает. Его, видите ли, достало, что его считают калекой. Оскорбленная мужская гордость со стороны, оказывается, выглядит очень забавно.
После третьей партии Чарльз начинает рассказывать о том, что происходит в особняке. Он только вчера звонил Хэнку и точно знает, что там творится. Они закупают больше манекенов, чем все супермаркеты Америки, стекольщики считают Ксавье лучшим из клиентов и недоумевают, куда они девают все покупаемое стекло, а один чек на реактивы для Хэнка — три годовых бюджета маленькой, но гордой страны. Церебро восстановили, но новых учеников Чарльз не искал. Некуда пока размещать, надо сделать многоместные спальни.
Эрик замечает, что вообще-то освободилось две комнаты. Три на самом деле, Мойра выбыла из игры, но только ее комната теперь свободна.
Комнату Леншерра Чарльз сам запер на ключ и протирает там пыль регулярно. Надо бы убрать его вещи и считать гостевую спальню свободной, но тогда он признает, что Эрика нет, а к этому он пока не готов. Лучше оставить все как есть — и заходить туда иногда, ложиться на постель, представляя, что Эрик рядом, вдыхать запах его одеколона, примерять его щегольский пиджак — кстати, нынешний ничуть не хуже, и одеколон у Леншерра прежний. Жаль, не видно прическу из-за шлема, но вряд ли Эрик станет стричься налысо.

Чарльз излагает свой план устройства школы и в числе прочего упоминает необходимость научить учеников защищаться — и ловит тень заинтересованности в глазах Эрика.
- Я долго размышлял над твоими словами, - произносит Чарльз, расставляя фигуры для шестой партии. - И пришел к выводу, что ты прав.
Ксавье пересказывает Эрику его же идеи, слегка удобренные гуманизмом, чтобы не уничтожать человечество прямо сейчас, а хотя бы дать ему повод поглобальнее, после чего ответить на атаку. Леншерр охотно соглашается — и нервно дергается, пытаясь потянуться.
Спина болит, с нежностью думает Чарльз и задумывается, делает ли Эрику кто-нибудь массаж. Нет, разумеется, не Эмме же этим заниматься.

- Я не справлюсь без твоей помощи, - добавляет Ксавье к концу седьмой партии, и Эрик удивленно смотрит на него.
- Профессор Гуманизм Ксавье поражает меня сегодня весь вечер, - замечает он. - Может, лучше сразу честно все скажешь?
И Чарльз говорит.
- Я безумно соскучился, - говорит. - Они совсем распустились, привыкли, что я все прощаю. Доброму копу нужен злой коп, ты знаешь. Я скучаю по Рейвен, мне не с кем играть в шахматы, и я хочу, чтобы ты вернулся домой.
Эрик пожимает плечами.
- У меня нет дома, Чарльз.
- Есть, - с жаром возражает Ксавье и передвигает фигурку, даже не глядя на доску. - Дом — это там, где тебя любят таким, какой ты есть, и всегда ждут. У тебя есть дом, Эрик.
- Я ушел, - напоминает Леншерр.
- Ты вышел, - поправляет Чарльз. - Знаешь, так за хлебом выходят, не закрывая за собой дверь.
- Я не вернусь. Помнишь, ты говорил, что мне нужны друзья — у меня есть друзья.
- И тебе с ними не по пути. У них свои цели, ты — лишь средство. Ну, Рейвен исключение, она пошла за тобой не только из-за твоих идей. Вряд ли ее вообще волновали твои идеи.
- Ты хреново убеждаешь, Чарльз, - Эрик морщится, и Ксавье невольно улыбается. - Как тебя только студенты терпели?
- О, я не был преподавателем. Защитился, а потом сразу появилась Мойра, в общем, я думал, что мы с тобой станем основателями школы, и там уже оба получим педагогический опыт. А до тех пор будем тренироваться на кош-... Хэнке, Алексе и Шоне. И может, на Рейвен. Может, хоть ты научишь ее французскому.
- Физкультуру я вести не буду, - сразу предупреждает Эрик.

И снимает шлем.
- Даю тебе последний шанс убедить меня, - заявляет он, и Чарльз машинально прикладывает пальцы к виску.
Красиво уходить Эрик уже умеет. Теперь нужно научить его наконец возвращаться.